|
Оценка семантической нагрузки падежа Одним из проявлений тенденции современного русского языка к аналитизму является ослабление роли падежных флексий, уменьшение их смысловой нагрузки*). В частности, об этом свидетельствуют масштабы беспадежной омонимии, распространённость нулевых падежных показателей, активное введение в употребление неизменяемых существительных*). Но если факт падения семантической нагрузки категории падежа в русском языке можно считать признанным, то само это понятие остаётся в достаточной степени размытым, что препятствует более пристальному изучению отмеченного явления, сравнительному анализу семантических нагрузок различных падежей. Для каждого отдельного падежа, очевидно, можно констатировать собственный уровень совпадений его формального выражения с формальным выражением других падежей и соответственно свойственную только данному падежу степень самостоятельности, неомонимичности его выражения. Наиболее закономерной внутри одного числа является омонимия винительного падежа с именительным или родительным, при этом винительный падеж имеет так мало специфических формальных показателей, что его можно считать близким к «морфологической несамостоятельности» (Зализняк 1973, 74). Кроме того, встречается омонимия предложного и дательного, предложного, родительного и дательного, предложного и именительного падежа. Только творительный падеж внутри парадигмы одного числа никогда не совпадает с формой какого-либо другого падежа (за исключением отадъективных существительных женского рода типа столовая). Можно предположить, что относительные масштабы неспецифичности формального выражения отдельных падежей определяются относительной семантической нагрузкой этих падежей. В данной работе делается попытка приблизительно оценить степень семантической нагрузки падежа. Вначале попробуем сформулировать, что обычно вкладывается в понятие семантической нагрузки падежа. При восприятии фразы возникает представление о функции конкретного существительного в этой фразе. Какая-то часть этого представления создаётся за счёт контекстного окружения и семантики существительного. Оставшаяся часть (по отношению ко всему представлению) падает на форму существительного и называется семантической нагрузкой падежа этого существительного в этой фразе. Понятие семантической нагрузки каждого конкретного падежа складывается из семантических нагрузок этого падежа во множестве фраз, содержащих существительные в этом падеже. Понятие семантической нагрузки категории падежа в русском языке в целом складывается из семантических нагрузок конкретных падежей. 1. Ранжирование падежей по степени семантической нагрузки Для ранжирования падежей по степени семантической нагрузки используется понятие грамматической значимости падежа по Якобсону (Jakobson 1936, Якобсон 1958), выявляемой через попарные противопоставления падежа с другими падежами в контекстах, допускающих такие противопоставления. (При этом мы не считаем, что грамматическая значимость падежа является необходимым условием для его выделения). Предполагается, что количество грамматически значимых противопоставлений данного падежа с другими позволяет оценить степень его семантической нагрузки. Для определения грамматически значимых противопоставлений используется следующее понятие контекста: контекстом называется совокупность конечного числа слов и одного пропуска (многоточия), расставленных в определенном порядке (см. Зализняк, 1967, 38). Контекст допускает подстановку какой-либо словоформы, если при её подстановке на место пропуска получается осмысленная грамматически правильная фраза. Например контекст я пишу... допускает подстановку словоформы письмо. Противопоставление между двумя падежами называется грамматически значимым, если существует такой контекст и такая лексема, что контекст допускает подстановки двух разных словоформ, представляющих эту лексему и относящихся соответственно к этим двум падежам. Например, между родительным и дательным падежами признается грамматически значимое противопоставление, поскольку существует контекст я читаю письмо... и лексема брат, словоформы которой брата (родительный) и брату (дательный) можно подставлять в этот контекст. В первом приближении предлагается ранжировать падежи по количеству грамматически значимых противопоставлений с другими падежами (чем больше таких противопоставлений, тем выше семантическая нагрузка падежа). В шестипадежной системе русского языка (И, Р, Д, В, Т, П) потенциально возможны 15 различных попарных падежных противопоставлений (И–Р, И–Д, И–В, И–Т, И–П, Р–Д, Р–В, Р–Т, Р–П, Д–В, Д–Т, Д–П, В–Т, В–П, Т–П). Для ранжирования падежей необходимо проверить грамматическую значимость этих противопоставлений. 1.1. Ранжирование падежей на уровне словосочетания Предварительно можно проделать более грубое ранжирование, проверяя грамматическую значимость тех же противопоставлений на уровне словосочетания, подставляя словоформы в минимальные контексты, состоящие из одного слова (в частности, предлога) и пропуска*). Минимальный контекст допускает подстановку словоформы, если при её подстановке на место пропуска получается осмысленное словосочетание. Между двумя падежами признаётся грамматически значимое противопоставление на уровне словосочетания, если существует такой минимальный контекст и такая лексема, что минимальный контекст допускает подстановки двух разных словоформ, представляющих эту лексему и относящихся соответственно к этим двум падежам. То есть для признания грамматически значимым на уровне словосочетания противопоставления, например, винительного и творительного падежей, достаточно предъявить минимальный контекст за... и любую лексему – ср. словосочетания за гору и за горой. Уже на уровне словосочетаний грамматически значимыми оказываются не все возможные попарные противопоставления падежей. Приведём соответствующие примеры противопоставленных словосочетаний (если для данного противопоставления не существует соответствующего минимального контекста, вместо примера ставится прочерк): 1) И–Р боится собака – боится собаки 2) И–Д пишет брат – пишет брату 3) И–В видит собака – видит собаку 4) И–Т пишет ручка – пишет ручкой 5) И–П 6) Р–Д письмо брата – письмо брату 7) Р–В с горы – с гору 8) Р–Т с ветки – с веткой 9) Р–П – 10) Д–В послал сестре – послал сестру 11) Д–Т написано брату – написано братом 12) Д–П по приезду (на основании) – по приезде (после) 13) В–Т за шкаф – за шкафом 14) В–П в город – в городе 15) Т–П Выделяются 5 падежей: И, Р, Д, В, Т, – между которыми на уровне словосочетания грамматически значимы все попарные противопоставления. Семантическая нагрузка предложного падежа оказывается меньше семантической нагрузки остальных падежей. 1.2. Ранжирование падежей на уровне фразы Из того, что противопоставление двух падежей грамматически значимо на уровне словосочетания, не следует, что оно грамматически значимо на уровне фразы, то есть в настоящем (не минимальном) контексте. Хотя для каждого приведённого в примере словосочетания легко предъявить такую фразу, частью которой это словосочетание является, эти фразы могут быть совершенно различными для двух противопоставляемых словосочетаний. Оказывается, что хотя и можно для каждого противопоставления найти настоящий контекст, необходимый для признания этого противопоставления грамматически значимым на уровне фразы, сделать это часто бывает довольно трудно. Тем не менее, если не выдвигается условие абсолютной естественности фраз, грамматчески значимыми на уровне фразы можно признать те же противопоставления, что и на уровне словосочетания. Примеры словосочетаний в противопоставлениях 1–4, 10–11 можно считать фразами. Для остальных словосочетаний приведём примеры развёртывания во фразы: 6) он прочитал это письмо брата/брату 7) он увидел дом с горы/гору 8) он сорвал ягоды с ветки/веткой 9) по приезду/приезде брата я узнаю время 13) я поблагодарила его за шкаф/шкафом 14) письмо было отправлено в город/городе В то же время трудность отыскания (то есть ограниченное количество естественных контекстов, допускающих падежные противопоставления) сама по себе свидетельствует о том, что семантическая нагрузка соответствующих падежей невелика. На уровне фразы при оценке семантической нагрузки предлагается учитывать помимо грамматической значимости падежных противопоставлений следующие факторы: 1) количество и употребимость контекстов, допускающих соответствующие противопоставления (чем больше контекстов, тем выше нагрузка); 2) количество и употребительность лексем, подставляемых в эти контексты (чем больше лексем, тем выше нагрузка). Рассмотрим нагрузку падежей с учётом этих факторов. Именительный падеж крайне редко противопоставляется всем остальным. (Обычная функция именительного падежа – подлежащее, таким образом, подстановка именительного падежа обычно возможна только в контексты, требующие обязательной подстановки именно именительного падежа и никакого другого). Редки и примеры противопоставления винительного падежа другим падежам (обычная функция винительного – прямое дополнение, в контексты, требующие прямого дополнения, подстановка любого падежа, кроме винительного, невозможна; противопоставления же в позиции после предлога практически не реализуются на уровне фразы). Из противопоставлений родительного падежа на уровне фразы легко реализуются противопоставления с дательным падежом в позиции после существительного – я прочитал это письмо брата/брату. Менее распространены примеры противопоставления родительного дательному и творительному одновременно – так было написано это письмо брата/брату/братом. Противопоставления дательного и творительного между собой возможны независимо от позиции пропуска, но также в ограниченном круге контекстов и для ограниченного круга лексем, например, посылка была отправлена брату/братом. Таким образом, выделяются именительный и винительный падежи, реже реализующие противопоставления с другими падежами и, следовательно, менее семантически нагруженные, чем родительный, дательный и творительный падежи. 2. Семантическая нагрузка падежа и тип контекста Описанный выше способ оценки даёт лишь усреднённое представление о семантической нагрузке каждого падежа. При этом падеж с высокой средней семантической нагрузкой может в каком-то конкретном употреблении не нести никакой нагрузки. Семантическая нагрузка падежа в конкретном контексте существенно зависит от типа контекста. С этой точки зрения можно выделить несколько различных типов и рассмотреть их влияние на семантическую нагрузку падежа. 2.1. Многозначные и однозначные контексты В контекстах, допускающих падежные противопоставления, семантическая нагрузка падежа подставляемой словоформы выше, чем в контекстах, допускающих словоформу только данного падежа. Первые контексты назовём многозначными, а вторые – однозначными. Пример многозначного контекста: я прочитал письмо... Пример однозначного контекста: я подошел к... При подстановке словоформ одного и того же дательного падежа в эти контексты их семантическая нагрузка неодинакова. Все разобранные выше падежные противопоставления возможны лишь из-за наличия многозначных контекстов, но, как уже отмечалось (см. 1.2), многозначных контекстов сравнительно немного. Таким образом, в большинстве контекстов семантическая нагрузка любого падежа снижена. Однозначными являются почти все контексты, включающие определения, согласованные с подставляемой словоформой – ср. я прочитал письмо... и я прочитал письмо моего... 2.2. Нейтрализующие контексты Как правило, фразы, полученные подстановкой словоформ различных падежей в один и тот же контекст, описывают различные ситуации (ср. он прочитал письмо брата и он прочитал письмо брату). Если же при подстановке в контекст словоформ различных падежей получаются фразы, описывающие одну и ту же ситуацию, то такой контекст можно назвать нейтрализующим. При подстановке в нейтрализующий контекст нагрузка падежа подставляемой словоформы не выше, чем при подстановке в однозначный контекст. Нейтрализующим является контекст в примере Якобсона: швырял камни – швырял камнями. Вообще нейтрализующими являются контексты, в которых словоформы разных падежей выражают одну и ту же семантическую роль*). 2.3. Законченные и незаконченные контексты Существенное влияние на нагрузку падежа в контексте оказывает обусловленность словоформы в данном падеже контекстом. Чем выше вероятность появления словоформы в данном падеже в контексте, тем меньше семантическая нагрузка данного падежа в этом контексте. Многозначный контекст может в различной степени обусловливать появление в нём различных допускаемых им падежей. Например, при подстановке в контекст я поблагодарила его за... более вероятной является словоформа шкаф, хотя возможна и словоформа шкафом. Нагрузка творительного падежа в этом контексте выше нагрузки винительного. Контексты, которые являются грамматически правильными законченными фразами и без подстановки в них словоформ какого-либо падежа, вообще не обусловливают никаких падежей. Такие контексты назовем законченными. Контексты, которые обращаются в правильные фразы только при подстановке словоформы (словоформ) какого-либо падежа (падежей), обусловливают подстановку этого падежа или (в меньшей степени) этих падежей. Такие контексты назовем незаконченными. Семантическая нагрузка словоформы в законченном контексте больше семантической нагрузки словоформы в незаконченном контексте. Рассмотрим контексты он ударил меня... и он пользовался... Оба они допускают подстановку только творительного падежа, то есть являются однозначными, но первый контекст – законченный, а второй – незаконченный. При подстановке словоформы молотком в первый контекст её нагрузка больше, чем при подстановке во второй контекст. При повышенной нагрузке словоформы повышена и роль падежа. Максимальна нагрузка падежа в законченных многозначных контекстах и минимальная в незаконченных однозначных. Употребление в законченных и незаконченных контекстах приблизительно соответствует заполнению слабых и сильных валентностей или слабому и сильному управлению. Интересный подтип законченных контекстов представляют контексты, которые без подставленной словоформы являются синтаксически неоднозначными (в смысле возможности расстановки различных стрелок) фразами, причём при подстановке «недостающей» словоформы эта неоднозначность снимается*). Возможность падежа употребляться в законченных контекстах свидетельствует о высокой степени его семантической нагрузки и хорошо коррелируется с его способностью реализовать грамматически значимые противопоставления. Так, родительный, дательный и творительный падежи выделяются и как падежи, употребляющиеся в законченных контекстах, и как падежи, чаще реализующие грамматически значимые противопоставления. При этом родительный можно выделить как падеж, естественно подставляемый в позицию после существительного (книга (...) лежит на столе – книга сестры лежит на столе). Однако почти неограниченной способностью подстановки в законченные контексты обладает только творительный падеж, что отражает его исключительность (максимальную семантическую нагрузку) в падежной системе русского языка. Свойство «неожиданного» появления творительного падежа в контексте, не требующем, вообще говоря, продолжения, широко используется в поэзии. Ср. Я был разбужен спозаранку Щелчком оконного стекла или Ты развёрнут, роман небывалый, Сочинённый осенью, в дождь, фонарями. (Б. Пастернак) 3. Семантическая нагрузка падежа и семантика существительного Выше отмечалось (см. 1.2), что некоторые падежные противопоставления осуществляются для ограниченного круга лексем. Фактически всюду, где говорилось о семантической нагрузке данного падежа в данном контексте, следует подразумевать, кроме того, – для данной подставляемой лексемы. Отметим, что многозначный контекст для некоторых лексем может допускать подстановку словоформы только одного падежа. Можно говорить об однозначности или многозначности контекста для данной лексемы. Так в контексте я его поблагодарила за... винительный и творительный возможны лишь для ограниченного круга лексем (например, шкаф). Для большинства же лексем (ср. услуга, идея, книга, скатерть и т.п.) возможна подстановка в этот контекст только в винительном падеже, то есть контекст является однозначным. Соответственно при подстановке в один и тот же контекст словоформ одного и того же падежа различных лексем, семантическая нагрузка падежа этих словоформ может быть различной. В некоторых случаях семантика существительного во многом обусловливает его функцию, то есть его функцию можно определить по принадлежности к данному семантическому классу*), семантическая нагрузка падежа такого существительного падает. 4. Семантическая нагрузка и формальное выражение падежей Возможность падежных противопоставлений в контексте учитывалась как в теоретических, так и в прикладных работах, связанных с морфологией русского языка. При описании падежной системы русского языка Е.В.Падучева предлагала считать одним падежом пару падежей, чьё падежное противопоставление не выполняет различительной функции, то есть не является грамматически значимым. В такой приведённой системе оказывается 4 падежа: пары именительный – винительный и дательный – предложный рассматриваются как один падеж (Падучева 1960). В одной из первых работ по машинному переводу Харпер рассматривал все падежи с точки зрения пользы их идентификации при морфологическом анализе и пришёл к выводу, что необходимость идентификации всех падежей, кроме творительного, сомнительна, если для общего понимания смысла предложения используются сведения о месте слова в предложении и о глагольном управлении (Харпер 1957). Выводы этих исследований о необходимости или возможности сокращения числа падежей в системе согласуются с тезисом Якобсона о необходимости грамматических значений падежа для его выделения и представляются спорными. Однако очень существенно, что эти исследования подтверждают сравнительно невысокую семантическую нагрузку большинства русских падежей и значительную роль контекста при установлении синтаксических функций существительного. Возрастание роли контекста (отчасти вызванное ростом омонимии) обеспечивает и возможность широкого распространения межпадежной омонимии и возможность функционирования неизменяемых существительных. Примечательно, что уникальное положение творительного падежа, проявившееся при рассмотрении законченных контекстов, сопровождается почти полным отсутствием совпадений форм творительного падежа с формами других падежей. Этот факт, разумеется, является не случайностью, удобной для анализа текста, а лишним свидетельством тесной взаимосвязи между семантической нагрузкой падежа и его формальным выражением. Степень семантической нагрузки конкретного падежа, по-видимому, не может служить основанием для его выделения или невыделения, однако безусловно должна учитываться при сравнении падежей, при оценке состояния падежной системы в целом. Семантическая нагрузка категории падежа в целом – удобный критерий сравнения различных падежных систем. Литература Абрамов Б.А. О понятии семантической избирательности слов. – В кн.: Инвариантные синтаксические значения и структура предложения. М., Наука, 1969. Апресян Ю.Д. Синтаксическая омонимия. – В кн.: Русский язык в исследованиях по автоматическому переводу. Мат-лы для обсуждения. М., 1973. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл. М., Наука, 1976. Виноградов В.В. Русский язык. М., Учпедгиз, 1947. Гладкий А.В. К определению понятий падежа и рода существительного. – ВЯ, 1969, № 2. Зализняк А.А. Русское именное словоизменение. М., Наука, 1967. Зализняк А.А. О понимании термина «падеж» в лингвистических описаниях. I. – В кн.: Проблемы грамматического моделирования. М., Наука, 1973. Кнорина Л.В. Особенности употребления и возможности обработки неизменяемых имён (на материале текстов по информатике). – Научно-техническая информация, сер. 2, 1972, № 6. Леков И. Славянская категория падежа – грамматическая единица на объединённом (морфологическом и синтаксическом) уровнях. – В кн.: Единицы разных уровней грамматического строя языка и их взаимодействие. М., Наука, 1969. Мучник И. П. Грамматические категории глагола и имени в современном русском языке. М., Наука, 1971. Падучева Е.В. Об описании падежной системы русского существительного. – ВЯ, 1960, № 5. Русский язык и советское общество. Морфология и синтаксис современного русского литературного языка. М., Наука, 1968. Успенский В.А. Определение падежа по А.Н.Колмогорову. – Бюллетень объединения по проблемам машинного перевода. 1957, № 5. Харпер К.Э. Предварительные исследования русского языка. – В кн.: машинный перевод. М., Изд-во иностр. лит-ры, 1957. Якобсон Р.О. Морфологические наблюдения над славянским склонением. s'Gravenhage, 1958. Jakobson R. Beitrag zur allgemeinen Kasuslehre. – Travaux du Cercle linguistique de Prague, 1936, п. 6. Статья впервые напечатана в сб. «Проблемы структурной лингвистики 1979». М., Наука, 1981 на главную страницу к оглавлению сборника «Грамматика, семантика, стилистика» |